В ПУСТЫНЕ
Оставив злой, гнилой, погибающий мир,
Ты отвернулся и ушёл в пески,
Прочь от скверны, прочь.
Там, в пустыне, ты начал заново: молитва и пост,
Небо и ты.
Бог тихонько вздохнул,
Поднял брошенный мир и побрёл за тобой вслед.
Увязая в песке,
Бог подошёл и неловко пристроил мир
У твоих ног. Когда ты не обернулся,
Он кашлянул, подвинул ношу поближе.
(Так, выйдя из джунглей, туземная мать,
Ни слова не разумея по-человечьи, кладёт
Безнадёжно раздутое в тропической водянке дитя
У ног большого белого человека:
Спаси моего ребёнка, сагиб.)
И какая разражается битва! В каком
Яростном отчаяньи вы двое!
Сцепились, рыча друг другу в лицо,
Жилы вздулись, не дрогнет ни один!
Небесные силы – и те
В ужасе скрылись, страшатся глядеть!
А мир – тот ничего не видит. Мир спит,
В липком сне зубы его скрипят – видимо, глисты,
Солнце палит веки, изъеденные лишаём;
Миру снится гуашевый сон:
Солнышко о шести толстых лучах, белый песок,
Красное море – лазоревым вдалеке,
Павел – коричневый старичок – в профиль, под пальмой плетёт
Опоясание из палой листвы,
Пряничный ворон, янтарный хлеб.